Страшные тайны Вахтанга Кикабидзе

В минувший четверг на Верийском кладбище в Тбилиси рядом с женой и матерью похоронили актера и певца Вахтанга Кикабидзе, Бубу, как его называют на родине. Он тяжело болел: рак мозга, отказала почка. И полгода не дожил до 85-летия. Накануне предыдущего юбилея «Мимино» я побывала у него в гостях в трехэтажном особняке в элитном районе Ваке грузинской столицы.

В гостиной у Кикабидзе на самом видном месте висел портрет мамы.

— Она ушла из жизни в 2002 году, — объяснил Вахтанг Константинович. — До сих пор не могу смириться. А тогда так сильно горевал, что у меня началась депрессия. Мама пожалела и стала приходить ко мне во сне дважды в неделю, в определенные дни. Перед тем как ложиться спать, я вижу знак, что сегодня она будет со мной. Беседуем, как это было при ее жизни.

Артист признался, что Манана Константиновна, которая была певицей, критиковала его вокал. И не понимала, почему люди толпами приходили на его концерты.

— Никакая сила не могла заставить мою маму покривить душой и сказать, что я — хороший певец. Он повторяла: «Буба, что ты такое делаешь с залом, что они покупают на тебя билеты?! Ведь ты совсем не умеешь петь», — каялся Кикабидзе. — Уже перед смертью мама предложила мне спеть дуэтом со словами: «Я уже не очень хорошо пою, а ты никогда хорошо не пел»… Но без мамы мне очень трудно, я озлобился, почерствел.

Следом мой собеседник перешел на тему своего отца, журналиста, который пропал без вести под Керчью во время войны, в 1942-м, когда Вахтангу было четыре года:

— Я вырос без него, и комплекс безотцовщины преследовал всю жизнь. Тем более с моим отцом связана тайна, которую я до конца не раскрыл. Когда я хоронил маму, то ей в гроб положил фотографию папы, чтобы они были вместе… Когда сам умру и окажусь рядом с ними, мы станем полноценной семьей… В Керчи установлен памятник погибшим бойцам, и там есть фамилия моего отца. Но ни я, ни мама долго не верили в его смерть. Когда я стал взрослым, искал его по всему свету. Приезжая в какую-то страну, первым делом шел в посольство и рассказывал о нем. В 1975 году, во время моих гастролей в США, ко мне подошел пожилой человек. Он оказался папиным другом юности, они играли в одной футбольной команде «Батуми». Этот мужчина намекнул, что мой отец жив. Но он так быстро куда-то исчез, что я не успел с ним толком поговорить. И тогда у меня зародилась мысль: «А может, и мой отец живет где-то за границей?»

Будучи в Штатах в следующий раз, Кикабидзе встретился с главой грузинской диаспоры и показал фото своего родителя.

— Он сказал, что человек с карточки, только совсем седой и с другой фамилией, долго жил в стране и был журналистом, как и мой отец. Я нашел газету, где он когда-то работал. И на 90 процентов уверен, что это и был мой папа. Возможно, он был засланным агентом, как великий разведчик Абель… Ведь мой отец, безродный парень, смог женился на первой красавице Тбилиси, из рода Багратиони. А для этого надо было быть уникальным, неординарным.

Молчание и дрожь

Кикабидзе называл себя однолюбом. В 1965 году без ума влюбился в балерину Ирину Кебадзе, которая оказалась на шесть лет его старше. Увел ее от мужа-актера Гурама Сагарадзе и прожил с ней до ее последнего вздоха. Ирина Григорьевна скончалась осенью 2021-го.

Вахтанг Константинович вырастил, как родную, дочь жены Марину. Она стала актрисой. А в 1965 году у супругов родился общий сын Константин. Сейчас он художник и живет в Канаде. По моим наблюдениям, Кикабидзе был романтиком, который верит в любовь, знает в ней толк и умеет ее играть.

— Без любви жить нельзя, — улыбался он. — Когда в моей юности соединили мужскую и женскую школы, первое время девочки что-то писали и передавали записки друг другу. Одну записку я перехватил и прочитал: «Любовь — это когда зубная боль в сердце». Очень мне понравилось это изречение. Правда, ее автор оказалась не в моем вкусе. Этакая толстушка.

В доме Кикабидзе висело много старинных икон. Артист называл себя православным. При этом верил в потусторонние силы и знаки судьбы. Делился:

— В свое время Нани Брегвадзе попросила меня пойти с ней к знаменитой в Сухуми гадалке Лили. Ей было лет 70, а на вид — совсем древняя. Она буквально продырявила меня своим взглядом. Нани вышла от Лили вся белая, испуганная. Дрожала и молчала. А мне Лили сказала, что очень скоро у меня будет большая неприятность — смертельная болезнь. Правда, обрадовала: «Проскочишь. Но никогда не забывай и пожизненно благодари человека и место, которое подарит тебе вторую жизнь».

Его спас русский хирург Александр Коновалов. В 1980 году, после того как Вахтангу Константиновичу присвоили звание народного артиста Грузии, его стали мучить сильные головные боли. Исследования показали, что на мозжечке образовалась гнойная гематома. Но лучшие грузинские медики, светила науки, наотрез отказались его оперировать. Боялись, если Кикабидзе вдруг умрет у них на столе, то в Грузии их «съедят».

— Обращался к врачам на Западе, и все говорили, что у меня нет шансов и операция бесполезна, — объяснил мэтр. — Меня привезли в Москву, в клинику Бурденко, к хирургу Коновалову. Александр Николаевич давал всего один процент, что я останусь жив и при этом не превращусь в идиота. Накануне операции я попросил своего друга, знаменитого хирурга-кардиолога: «Если со мной что-то будет не так, дайте мне умереть — придурком жить не хочу».

Цокая языком и приговаривая: «Каким мужеством нужно обладать, чтобы решиться делать операцию, имея всего один процент уверенности», он заметил, что тогда был готов к смерти: — Когда вскрыли мою голову, обнаружили, что опухоль там существует лет 20, а то и 30. Операция шла несколько часов. Проснулся и первым делом услышал русскую и грузинскую речь. На русском говорил доктор Коновалов, на грузинском — медсестра в реанимации, оказавшаяся моей соотечественницей. Она втихаря колола мне наркотики от боли. За год, что я провел к больнице, так привык к морфию, что не хотел оттуда выходить. Появились галлюцинации. А когда вернулся в Тбилиси, на столе увидел стакан водки. Залпом выпил и свалился на пол. Домашние вызвали скорую. Врачи тогда сказали: «Пусть лучше пьет, но колоть морфий больше нельзя». В результате русская водка помогала преодолеть ломки. А сейчас, кроме чая, ничего не пью.

В последние годы жизни Кикабидзе снова стали преследовать серьезные проблемы со здоровьем. Особенно беспокоили почки.

— Он был на диализе последние десять лет, — призналась подруга Кикабидзе Нана Келаптришвили . — Видимо, окончательно ресурсы его организма закончились. Он умер в реанимации. Врачи сделали все возможное. Но он скончался…

Источник: eg.ru